Место Писания в богословском образовании[1]

Прот. Пол Надим Тарази, проф. Свято-Владимирской богословской семинарии

Перевод В. Стрелова

Ситуация с современным академическим богословским образованием складывается так, что изучение Писания является лишь одним из множества включенных в программу предметов. Соответственно, Писание рассматривается как одна из многих областей, в которой студент должен совершенствоваться.

Если же мы обратимся к представлениям обычного студента, то он смотрит на то, насколько тот или иной предмет пригодится ему в будущем; поэтому один и тот же предмет будет по-разному оценен в различных семинариях.

К примеру, каноническое право будет «важнее» в католической богословской школе, чем в протестантской; Писание будет «менее важным» для православного студента по сравнению с протестантом. Причина этому проста. Для практики православного священника знание литургического чина важнее, чем знание Писания. Иначе говоря, я пытаюсь сказать, что то, как церковь осознает себя, становится отправной точкой для оценки важности происходящего в ней. Отсюда современный жаргон: Православный подход к Писанию; Католическое видение канонического права, Протестантское видение Церкви. Более того, каждое из этих сообществ полагает, что оно согласно в своих воззрениях с ранней Церковью. И именно здесь лежит корень проблемы. Так ли это было «в начале»? Ответом может быть лишь эмоциональное «Нет!»

Даже беглого взгляда на ранние отеческие писания (до пятого века) достаточно, чтобы увидеть, что отцы не использовали такую терминологию, как «опыт Церкви» или «живая община верующих». Скорее, они связывали правильность своей веры с апостольским и пророческим учением, переданным через служителей Божиих, пророков и апостолов. Неудивительно, что, поскольку они основывались на едином верном источнике богопознания, единственным мерилом богословия (слов о Боге) было ни что иное, как Само Слово Божие, заключенное в Его Писании. И именно от этого Бога они учились языку богословия. Они познали, что библейские сообщества, Израиль и Церковь, постоянно ошибались, грешили, следовали иным богам. Они познали, что этим сообществам постоянно требуются пророки и апостолы, которых посылает Бог для наказания и обращения на путь, ведущий ко спасению и жизни. Отцы Церкви не получили свой титул за научные заслуги; они получили его,  поскольку делали все возможное, что только можно ожидать от настоящего отца: они породили детей и воспитывали их с авторитетом того, кто знает больше и лучше. И они действительно знали лучше. Для них был единственный Отец, Отец Небесный. Они были просто поставлены Им – в действительности, Его апостолами, как свидетельствуют нам Пастырские послания, — управлять Его домом согласно Его повелению, данному раз и навсегда через апостолов и пророков. Вслушаемся, как апостол Павел наставляет «епископа» Тимофея:

Проповедуй сие и учи. Никто да не пренебрегает юностью твоею; но будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте. Доколе не приду, занимайся чтением, наставлением, учением. Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства. О сем заботься, в сем пребывай, дабы успех твой для всех был очевиден. Вникай в себя и в учение; занимайся сим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя.

(1 Тим 4:11-16)

Если, как утверждаем мы, православные, главная забота Церкви – это спасение, тогда главным, если не первейшим занятием руководителей Церкви должно быть исследование и научение из Писания. Насколько далеки мы от этого понимания, если до сих пор семинаристы вынуждают своих преподавателей доказывать пользу (заметьте, я даже не говорю «необходимость»!) ежедневного изучения Писания в приходской жизни! Как далеки мы от такого понимания, если учебные планы становятся все более и более перегружены материалом различных отраслей. Если эта тенденция продолжится, Писанию вскорости будет посвящаться всего лишь несколько часов в семестр. Иначе как включить в программу все расширяющиеся курсы Церковной истории, Патристики, Систематического богословия, не говоря уже о Пастырском душепопечении, Организации приходской жизни, и пр.? Обычно на это отвечают, что времена меняются, и следует принимать во внимание то, что Господь говорит современному человечеству.

Но если мы, православные, на самом деле следуем отцам, как утверждаем, тогда Писание должно быть нашим каноном, нашей предельной, если не единственной, точкой отсчета. И если Писание по-настоящему является нашим важнейшим источником знания, тогда оно расскажет нам, что Бог всегда обращался с человечеством одинаково, от Адама до Пришествия Самого Христа. Оно укажет нам, что Господь созидает свою Церковь исключительно средствами Своего Слова. Тот, кто «мечтает» иначе, кто считает, что Бог находит все новые пути для самовыражения Себя, не только показывает свою необразованность, но и отвергает свидетельство Писаний, что Бог полностью явил Себя в Иисусе Христе. Канон Писания, выработанный нашими Отцами веры, является полным выражением того, что Господь собирался сказать, и все последующие «божественные» откровения должны быть поставлены после Писания. Это означает, что Писание является единственным каноном, в свете которого мы определяем, от кого в действительности последующие литургические, патристические, обрядовые, церковные, Православные, опытные, мистические, духовные или любые другие проявления — от Бога, или от Его противника, сатаны (2 Кор 11:3-4, 12-15). Такова была практика ранней Церкви, по крайней мере, до пятого века.

Согласна сегодняшняя Церковь в этом с ранней Церковью?

Пришло время, когда нам, православным, следует серьезно отнестись к этому как к самому насущному вопросу, а не откладывать его как нечто совершенно неважное.