Неделя 31-я по Пятидесятнице, по Рождестве Христовом — Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое

Татьяна Зайцева

Бывший редактор библейского раздела портала «Предание». Последовательный и искренний фанат Священного Пис

 Послание к Галатам, глава 1

На церковнославянском языке

11 Сказую же вам, братие, благовествование благовещенное от мене, яко несть по человеку:

12 ни бо аз от человека приях е, ниже научихся, но явлением Иисус Христовым.

13 Слышасте бо мое житие иногда в Жидовстве, яко по премногу гоних Церковь Божию и разрушах ю,

14 и преспевах в Жидовстве паче многих сверстник моих в роде моем, излиха ревнитель сый отеческих моих преданий.

15 Егда же благоволи Бог, избравый мя от чрева матере моея и призвавый благолатию Своею,

16 явити Сына Своего во мне, да благовествую Его во языцех, абие не приложихся плоти и крови,

17 ни взыдох во Иерусалим к первейшым мене Апостолом, но идох во Аравию, и паки возвратихся в Дамаск.

18 Потом же по триех летех взыдох во Иерусалим соглядати Петра, и пребых у него дний пятьнадесять.

19 Иного же от Апостол не видех, токмо Иакова брата Господня.

(Гал 1:11-19)

На русском языке

11 Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое,

12 ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа.

13 Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее, 14 и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий.

15 Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил

16 открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью,

17 и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск.

18 Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать.

19 Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня.

_____

Ответьте на вопросы

  • Чем апостол Павел обосновывает, что Евангелие, которое он благовествовал, не есть человеческое?
  • Зачем он это говорит и что это значит?
  • Каков был образ жизни апостола Павла «в иудействе»?
  • Как поступил апостол Павел, когда Бог призвал его?
  • Что значит «открыть во мне Сына Своего»?

Ответить на вопросы, поделиться своими размышлениями можно в комментариях

Прочтите толкования:

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Архиепископ Никифор (Феотокис)

Святитель Иоанн Златоуст

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Проповедь в Неделю 31-ю по Пятидесятнице, по Рождестве

Павел, апостол языков, возвестил людям Евангелие. Этим утверждением начинается сегодняшнее чтение из Послания к Галатам. Слово «евангелие» означает «благая, добрая весть». И время от времени народам Римской империи власти возвещали «добрые вести». Например, о какой-нибудь очередной победе над варварскими племенами или о других событиях, которые должны были вызвать радостный восторг у населения — скажем, о дне рождения императора. Как тут не радоваться?! Но в устах апостола Павла слово «Евангелие» означает нечто иное. Это Благая Весть с большой буквы, Весть о спасении, о победе над злом и смертью, над теми силами, которые сильнее всех победоносных армий и империй на свете. И при этом — о чудо! — новизна Евангелия состояла в том, что спасение пришло ко всем людям без исключения, независимо от их происхождения и социального положения, от их пола, от их прежних грехов, независимо от их усилий. Спасение просто «пришло», то есть было дано от Бога как незаслуженный дар благодати. — Эта весть апостола была настолько необычной, настолько противоречила всем тысячелетним убеждениям, всему «здравому смыслу» опыта человеческой жизни, что не могла не вызвать подозрения в безумии или обмане. Так и случилось: Евангелие, провозглашенное апостолом Павлом было, как он пишет в другом своем послании, «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор 1:23).

«Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой» — то или иное понимание этих слов известной песни сопровождало всю религиозную практику человечества, как язычников, так и иудеев. Жертвы, жертвы, жертвы… вот что должен был приносить человек богам или Единому Богу, чтобы добиться благосклонности «небес». Но чтобы вот так, незаслуженно, без всяких жертв обрести спасение — эта мысль казалась безумной человеческой выдумкой или коварным способом привлечь на свою сторону грешников, не желающих ничем жертвовать, прилагать усилий, чтобы заслужить спасение. Зачем привлечь? Трудно сказать. Вероятно, ради каких-то тайных корыстных соображений. И вот мы читаем, что апостола Павла постоянно преследовали упреки в том, что он своим свободным от Закона Моисея Евангелием желает угодить людям и тем самым иметь какую-то выгоду. Апостол решительно отвергает такое подозрение: «У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым» (Гал 1:10). Нет, желать понравиться людям и возвещать Евангелие — вещи несовместимые. Невозможно одновременно поддакивать людям и быть служителем Христовым. Евангелие — не слово лести, а Слово спасения.

Человеческая ли выдумка Евангелие Христово? — на этот вопрос и отвечает Апостол Павел в сегодняшнем отрывке. И отвечает он однозначно: Нет. Ни он сам не придумал Евангелие, ни научился ему ни от какого человека. Да и как можно придумать такое, чтобы не люди своими жертвами и следованием предписанным правилам зарабатывали себе спасение, не люди приносили жертвы Богу, но Бог принес жертву людям ради их спасения? Все переворачивается, всё становится небывалым, новым, не совместимым со старыми религиозными представлениями. Как говорил Иисус Христос, «никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани. … Не вливают также вина молодого в мехи ветхие» (Мф 9:16–17). Иначе всё прорвётся, всё пропадет. И вот апостол торжественно заявляет о независимости своего Евангелия от людей. Такое, каким он его возвестил, оно чуждо человеческих мерок, но есть нечто абсолютно новое, прорывающее человеческие масштабы.

Разумеется, внешние формы новой христианской веры Апостол Павел «принял» от своей церкви, в Дамаске или Антиохии (1 Кор 15:3). Но сущность Евангелия как безусловной Вести о спасении ему никто из людей не сообщил. Она открылась в нем при встрече с Воскресшим Христом, явление Которого озарило Божественным светом всю его жизнь.

Истина о том, что его Евангелие Божественно, для апостола Павла была настолько важна, что он уделил этому вопросу большое внимание. Доказывая независимость своего Евангелия и своего апостольства от людей, он напоминает галатам об известных событиях прошлого. Всем ведь известно, что, будучи ревностным иудеем, Савл отнюдь не был дружески расположен к христианству. Напротив, он относился к Церкви со смертельной ненавистью. И конец Закона Моисея был тогда для него чем-то невообразимым. Он пылал ревностью об отеческих преданиях. Преследователь Церкви Савл был не злодеем, который действует из низменных побуждений. Он по совести боролся за соблюдение Закона. Павел был фарисеем, но не карикатурным евангельским, а таким, который всерьез и бескомпромиссно принимал Закон и гордился тем, что принадлежит к избранному народу. «Обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей, по ревности — гонитель Церкви Божией, по правде законной — непорочный» (Флп 3:5-6). Так было до тех пор, пока его не настиг свет той молнии, которая все это испепелила. Он в один миг радикально изменил свое отношение к Церкви и к Закону. Изменил не потому, что он что-то передумал, или кто-то его переубедил. С ним должно было случиться нечто существенное, что произвело такой переворот в его жизни. Позже он признавался: отныне всё, «что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. … Для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа и найтись в Нем не со своею праведностью, которая от Закона, но с тою, которая через веру во Христа, … чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп. 3:7-11).

Встреча с Воскресшим Христом открыла будущему апостолу Павлу спасительное значение Крестной смерти Иисуса Христа для всего мира и бесполезность всех человеческих дел Законного благочестия. Это было действительно уникальное откровение, и Павлу уже не нужно было получать совет или справку ни от какого человека. Он мог даже обойти вниманием авторитет старших апостолов и пуститься в путь, не заходя в Иерусалимскую церковь-матерь. Не только обращение, но и дальнейший путь апостола Павла протекал без человеческого влияния.

Лишь три года спустя в Иерусалиме произошел контакт с Кифой, то есть с Петром. Мы можем почувствовать значение этой встречи. Бывший гонитель встретился с учеником первого часа. Оба они, — их позже назовут первоверховными апостолами, — видели Воскресшего Господа. Один, Петр, первым; другой, Павел, последним (1 Кор 15:5–8). Но они еще не были знакомы друг с другом. Теперь они впервые увидели друг друга.

Итак, Апостол Павел, как мог, настаивал на том, что не из рук смертного он получил Евангелие, а от Бога; советовался он не с людьми, а с Богом. И для нас в его усилиях доказать Божественное происхождение Евангелия — большой урок. Чувствуем ли мы то, что чувствовал Апостол Павел? Озаряет ли нас Евангелие ослепительным светом новой жизни? Или воспринимается как нечто привычное и обыденное, чему мы научились от скучных учителей на скучных уроках Закона Божия? Пусть каждый из нас задаст себе этот вопрос.

29 января 2011 г.

Прочтите толкования:

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

 Архиепископ Никифор (Феотокис)

Святитель Иоанн Златоуст

Архиепископ Никифор (Феотокис)

Послание святого апостола Павла к Евреям

11 Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое,

Братие, сказую вам благовествование благовещенное от мене, яко несть по человеку. Ни бо аз от человека приях е, ниже научихся, но явлением Иисус Христовым.

Выше, то есть, в самом начале послания своего сказал, что он есть Апостол, не от человека посланный, ни человеком определенный на проповедь, но самим Иисус Христом. «Павел Апостол ни от человек, ни человеком, но Иисус Христом» (Гал 1:1). Потом далее говорит: изъявляю вам, Галаты, что Евангелие, которое я проповедал, «несть по человеку», то есть, не человеческое есть дело, и не человеческие в себе содержит мысли. Но чем сие доказывает? Потому, говорит, что я ни принял оное, ниже научился оному от человека, «но явлением Иисус Христовым». А сие значит то, что сам Иисус Христос, явившись, предал ему благовествование Свое и научил его оному. Вот предложение ответа на слова обольстителей оных, кои приводили в заблуждение Галатов, пустословя, что Павел принял веру и научился оной от человек, а не от Иисуса Христа, как Петр и прочие Апостолы. На предложение же сие приводит доказательство, говоря:

Ст. 13–14. Слышасте бо мое житие иногда в жидовстве, яко по премногу гоних церковь Божию, и разрушах ю: И преспевах в жидовстве паче многих сверстников моих в роде моем, излиха ревнитель сый отеческих моих преданий.

12 ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа.

См. ст. 11

13 Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее,

Ст. 13–14. Слышасте бо мое житие иногда в жидовстве, яко по премногу гоних церковь Божию, и разрушах ю: И преспевах в жидовстве паче многих сверстников моих в роде моем, излиха ревнитель сый отеческих моих преданий.

Гонения Павловы на Христиан, которые он производил прежде нежели уверовал во Христа, столь были известны и гласны, что Анания, ученик Христов, находясь в Дамаске когда сказал ему Владыка Христос, чтобы крестил Павла, то усомнился и в ответ сказал: «Господи, слышах от многих о мужи сем, колика зла сотвори Святым Твоим во Иерусалиме: И зде имать власть от Архиерей связати вся нарицающыя имя Твое» (Деян 9:13–14). Почему хотя великое было расстояние Галатии от Палестины, но поелику гонения оные были многие и повсюду были слышимы, то дошел о них слух и до самой Галатии. Сие убо ведая, Павел писал к Галатам, говоря так: о Галаты, слышали вы житие мое некогда в Иудействе, то есть, слышали вы прежнее житие мое, слышали, каким образом я жительствовал, когда привязан был к преданиям Иудейского закона: слышали, что я чрезвычайно гнал Церковь Божию, то есть, верующих во Христа, и разрушал ее, то есть, погублял и истреблял их. А поелику был я ревнителен к отеческим моим преданиям, то преспеяние мое в Иудейском законе превосходило преспеяние многих единоплеменных моих и сверстников мне по возрасту. Колико же Павел ревнителен был Иудейству, то ясно открыл Богоглаголивый Лука, сказав: «Савл же озлобляше Церковь, в домы входя, и влача мужи и жены, предаяше в темницу. Савл же еще дыхая прещением и убийством на ученики Господни, приступль ко Архиерею, Испроси от него послания в Дамаск к соборищем, яко да аще некия обрящет того пути сущия, мужи же и жены связаны приведет во Иерусалим» (Деян 8:3, 9:1–2). Но как сими словами доказал Павел, что чрез откровение научился он Евангелию; приготовил он и предложил материю к доказательству, оставя всякому делать из того заключение. Тот, который чрезвычайно гонит и губит Христиан, делается Апостолом и поборником Церкви Иисус Христовой. Тот, который паче всех тогда бывших Иудеев ревнителен к преданиям Иудейским, паче всех защищает Иудейские законы, делается учителем Евангелия, и проповедует всюду, что упразднились Иудейские обряды. Что сие есть? Откуда таковая предивная перемена в едино мгновение? Откуда тот, который как лютый зверь, «дыхая прещением и убийством на ученики Господни» (Деян 9:1), шел в Дамаск, чтобы погубить всех Христиан, пременяет на пути намерение свое, и, пришедши в Дамаск, как агнец кроткий, падает к ногам Анании и крещается от него? Откуда незнающий Таин веры, тотчас по крещении делается учителем, и проповедует оные тайны, сперва там в Дамаске, а потом и в Аравии? Откуда таковая непостижимая перемена? Откуда толикое и таковое знание Таин веры? «Сия измена десницы Вышняго» (Пс 76:11). Сам убо Бог, Который обратил мысли его от заблуждения к истине, открыл ему Евангелие, то есть, все догматы и законы Христианской веры. Подтверждают сие и следующие Павловы слова:

Ст. 15–16. Егда же благоволи Бог избравый мя от чрева матере моея, и призвавый благодатию Своею, явити Сына Своего во мне, да благовествую Его во языцех, абие не приложихся плоти и крови.

14 и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий.

См. ст. 13

15 Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил

Ст. 15–16. Егда же благоволи Бог избравый мя от чрева матере моея, и призвавый благодатию Своею, явити Сына Своего во мне, да благовествую Его во языцех, абие не приложихся плоти и крови.

Когда явил Бог Сына Своего Павлу; тогда, как Павел шел в Дамаске, чтобы Христиан связав привести во Иерусалим: тогда, как «Внезапу облиста его свет от небесе: И пад на землю, слыша глас глаголющ ему: Савле, Савле, что мя гониши? Рече же: кто еси Господи? Господь же рече ему: Аз есмь Иисус, Его же ты гониши» (Деян 9:3–5). И сие явление описал не только святой Лука (Деян 22:6–8), но и сам Павел об оном возвещал во Иерусалиме пред тысяченачальником и всем народом, так же и в Кесари пред царем Агриппою и Игемоном Фистом, и пред всеми там предстоявшими (Деян 26:14–15). В явлении же оном постановил его Бог Апостолом и Евангелистом язычников, сказав к нему: «на се бо явихся ти, сотворити тя слугу, яже видел еси, и яже явлю тебе: изимая тя от людей Иудейских и от язык, к нимже ныне посылаю тя» (Деян 26:16–17). Сверх сего и тогда еще, когда явился ему во Иерусалиме во храме, где он молясь был во исступлении. Ибо и тогда сказал ему Иисус Христос: «иди, яко Аз во языки далече послю тя» (Деян. 22:21). И так поелику Христос послал его учить язычников и постановил его служителем или проповедником того, что видел и имел видеть по откровению, то явствует отсюда, что сам Иисус Христос научил его Евангелию, которое проповедывать и которому учить он долженствовал. Происшествия же, при явлениях оных бывшие, вкратце и со всяким смиренномудрием описал он в послании к Галатам, приписуя все не своему достоинству и добродетели, но благости и благодати Божией. «Егда же», говорит, «благоволи Бог», то есть, когда Бог (Который от чрева матери моей определил меня, и благодатию Своею призвал к Апостольскому званию), восхотел по благости Своей явить мне Сына Своего, тогда я «не приложихся плоти и крови», то есть, не прилепился к сродникам и друзьям моим, ниже возложил надежду мою на них, или на единоплеменных и сограждан моих, но оставивши все потек проповедывать веру. Но сие речение «не приложихся плоти и крови», имеет еще и другой смысл следующий: не прилепился я, не обратился к людям, то есть к Апостолам, чтобы научиться от них предметам веры, ибо научился оным от Самого Иисуса Христа. А сей смысл и соответствует следующим словам.

16 открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью,

См. ст. 15

17 и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск.

Ст. 17. Не взыдох во Иерусалим к первейшим мене Апостолам: но идох во Аравию, и паки возвратихся в Дамаск.

Четырежды приходил Павел во Иерусалим: во первых, когда представил его Варнава Апостолам (Деян 9:27): во вторых, когда Антиохиане послали его с Варнавою доставить собранную ими милостыню живущим во Иудеи (Деян 11:30): в третьих, когда Антиохийская Церковь определила, чтобы он и Варнава, и другие некоторые из них пришедши во Иерусалим вопросили Апостолов и старцев о стязании произошедшем об обрезании (Деян 15:2): в четвертых, когда по совету старцев очистившись, взошел во святилище (Деян 21:26). Како убо говорит: «не взыдох во Иерусалим к первейшим мене Апостолам»? Сказал пред тем, «абие не приложихся»: а сие, абие, берется вообще, то есть, относится и к низшему: ни взыдох абие во Иерусалим. И поистине не пришел он во Иерусалим тотчас после того, как увидел первое явление, но отшел тотчас во Аравию проповедывать там Евангелие, потом паки возвратился в Дамаск: а оттуда быв спущен ночью по стене в кошнице, и тем избежав коварства Иудеев, пришел во Иерусалим, где Варнава представил его Апостолам. Читая девятую главу Деяний Апостольских, подумает кто, что Павел тотчас по крещении, бежав из Дамаска от коварства Иудеев, пришел во Иерусалим и предстал пред Апостолов. Но сие произойти могло оттого, что Лука, наблюдая в описании краткость, умолчал о приходе его из Дамаска во Аравию и возвращении оттуда паки в Дамаск. Заметь же, что не по гордости сказал Павел сие, что не пришел он во Иерусалим к первейшим его Апостолам, мысля так, что не имел никакой в том надобности, как высший оных Апостолов. Ибо как мог гордиться тот, который говорил и писал о себе, что он есть изверг (1 Кор 15:8), и что попремногу гнал Церковь Божию (Гал 1:13): или как мог почитать себя высшим Апостолов тот, который говорил о себе: «аз бо есмь мний Апостолов: иже несмь достоин нарещися Апостол» (1 Кор 15:9): и назвал Петра, Иакова и Иоанна столпами (Гал 2:9); но сказал то, чтобы показать, что не Апостолы, но сам Иисус Христос научил его вере, и тем бы изгладить хулу лжеапостолов, кои приводили в заблуждение многих, говоря, что Павел научен от Апостолов, а не от Иисуса Христа, как Апостолы. А что он почитал и уважал Апостолов, то свидетельствуют следующие слова:

Ст. 18. Потом по триех летех взыдох во Иерусалим соглядати Петра, и пребых у него дний пятьнадесять.

18 Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать.

Ст. 18. Потом по триех летех взыдох во Иерусалим соглядати Петра, и пребых у него дний пятьнадесять.

По триех летех, от обращения, то есть, его ко Христу, взошел он во Иерусалим. Взошел же не для того, чтобы научиться вере от Петра: ибо сам он был учитель веры от Иисуса Христа предъизбранный, и три лета уже учил Евангелию, но чтобы соглядать Петра, то есть, чтобы видеть и рассматривать житие, дела и чудеса Верховного из Апостолов Петра: и пребыл у него дней пятьнадесять. Пришествие убо Павла во Иерусалим нарочно для Петра показывает уважение и почтение его к Петру, а пятьнадесятодневное пребывание с ним дружескую любовь и согласие между ними. Сверх сего пришествие оное истребляет подозрение касательно Павла в высокомудрствовании о себе: а пятьнадесятодневное пребывание удостоверяет, что Павел обличил Петра в лице пред всеми не по враждебной страсти, но по любви и для общей пользы (Гал 2:14).

19 Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня.

Ст. 19. Иного же от Апостол не видех, токмо Иакова брата Господня.

Не подумай, что Павел никогда не видел другого Апостола, кроме Иакова, брата Господня. Ибо он видел Апостолов и тогда, как представил его Варнава пред лице их: «и бяше с ними входя и нисходя во Иерусалиме, и дерзая о имени Господа Иисуса» (Деян 9:28): и когда приняты были как он, так и Варнава от Церкви, от Апостолов и старцев (Деян 15:4): и когда Иаков и Кифа и Иоанн «даша ему десницы и Варнаве общения» (Гал 2:9). А поелику многократно приходил Павел во Иерусалим, то неизвестно в точности, когда он другого из Апостолов не видел, кроме Иакова, брата Господня. Но когда он из Милита пришел во Иерусалим, тогда кажется, что Иаков, как избранный быть Епископом града оного, был там один, прочие же Апостолы рассеяны были по разным странам мира, проповедуя Евангелие. Ибо о сем пришествии его во Иерусалиме говорит святой Лука: «на утре же вниде Павел с нами ко Иакову, вси же приидоша старцы» (Деян 21:18). Почему не тогда ли может быть Павел «иного от Апостол не виде тамо, токмо Иакова брата Господня». О братстве же Иакова некоторые говорят, что Иаков был брат Господень, потому что был сын Иосифа, называющегося отцом Иисус Христовым. Иосиф и Клеопа были братья между собою. А как умер Клеопа бездетным, то Иосиф взял за себя по закону Еврейскому жену его, от которой родил Иакова и Марию, которая называлась сестрою Матери Господней, потому что Иосиф вместо отца был Приснодеве Богородице. Другие же говорят, что Иаков был племянник Иисуса Христа, родившийся от Клеопы и жены его Марии, сестры Богородицы (Феодорит. в он мест.): а в то время Иудеи братиями называли и племянников. Но ничто не мешает думать и так, что может быть Иосиф прежде нежели обручен был с Пресвятою Богородицею, родил от жены своей не только Иакова, но и Иосию, и Симона, и Иуду (Мф 13:55), так же и дщерей: и что все сии назывались братиями и сестрами Иисуса Христа, как и Иосиф отцом Его: и что еще Мария Клеопова была жена Клеопы, и сестра по отцу, а не по матери Богородице (Ин 19:25), как родившаяся от Иоакима, только не от Анны, но от другой прежней жены его.

Прочтите толкования:

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Архиепископ Никифор (Феотокис)

Святитель Иоанн Златоуст

Святитель Иоанн Златоуст

Послание святого апостола Павла к Евреям

11 Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое,

12 ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа.

Смотри, как он отовсюду представляет доказательства того, что был учеников Христа, Который сам, без посредства человеческого, благоволил открыть ему разумение всего. Но как же возможно доказать неверующим, что сам Бог, без посредства человеческого, открыл тебе те неизреченные тайны? «Это доказывает, — говорит он, — мой прежний образ жизни (и внезапное обращение): ведь если бы не Бог открыл мне эти тайны, я не мог бы так внезапно перемениться». Для тех, кто учится у людей, в том случае, если они твердо и пламенно держатся своих убеждений, бывает нужно время и много стараний, чтобы убедиться в противном; кто же так внезапно переменился и, находясь на самой высокой ступени безумия, пришел к такому искреннему сознанию, тем ясно показывает, что он так внезапно возвратился к здравомыслию благодаря божественному откровению и наставлению. Вот почему он и вынужден упомянуть о своей прежней жизни и призвать их во свидетели бывшего с ним. «Конечно, вы не знаете, — говорит он, — того, что единородный Сын Божий непосредственно сам призвал меня (гласом Своим) с небес, — потому что как вы можете знать это, раз вы не были при этом; — но вы хорошо знаете, что я был гонителем. Ведь слух о моей жестокости достиг и до вас, не смотря на громадное расстояние между Палестиною и Галатией; а такой слух обо мне не распространился бы так далеко, если бы моя жестокость не была слишком велика и для всех несносна».

13 Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее,

Поэтому он и говорит: «Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее» (слышасте бо мое житие иногда в жидовсте, яко по премногу гоних Церковь Божию и разрушах ю). Видишь ли, с какою силою выражает каждое (слово) и не стыдится? Ведь он не просто гнал, но гнал со всею жестокостью, и не только гнал, но и опустошал, то есть, старался уничтожить, разорить, низложить и истребить Церковь; поступать же так свойственно опустошителю.

14 и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий.

Чтобы ты не подумал, что такая деятельность его была следствием гнева, он поясняет, что все это он делал по ревности, хотя и в неведении, и гнал не из тщеславия, и не по вражде, но — «будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий» (ревнитель сый отеческих моих преданий). А слова эти значат следующее: «Если то, что я делал против Церкви, я делал не по побуждениям человеческим, а по ревности божественной, правда, ошибочной, но во всяком случае — ревности, то как же теперь, подвизаясь за Церковь и познав истину, я могу делать это по тщеславию? Ведь если во время заблуждения мною не обладала такая страсть, но побуждала меня к подобному образу действий ревность по Боге, то тем более, когда я познал истину, несправедливо было бы подозревать во мне подобное тщеславие. Действительно, лишь только я обратился к догматам Церкви и отказался от всех иудейских заблуждений, я проявил еще большую ревность здесь, нежели там, а это служит доказательством того, что я истинно переменился и объят божественной ревностью. Если же не это, то что ж другое, скажи мне, могло расположить меня к такой перемене и променять честь на поношение, покой — на опасности, безопасность — на страдание? Не было никакой другой причины, кроме одной только любви к истине».

15 Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил

Смотри, как он старается здесь показать, что и то время, в продолжение которого он оставался в заблуждении, находилось в зависимости от некоторого неисповедимого усмотрения (Божия). В самом деле, если он от чрева матери своей избран быть апостолом и предназначен к этому служению, призван же после и притом, будучи призван, послушался (Призывающего), то очевидно, что Бог медлил призванием его по какой-нибудь неисповедимой причине. Какое же могло быть здесь смотрение (Божие)? Может быть, вы сначала от меня хотите услышать, почему (Бог) не призвал его вместе с двенадцатью (апостолами); но, чтобы, отступив от занимающего нас предмета, не продолжить слова далее надлежащего, я умоляю вашу любовь не всему учиться от меня, но и самим исследовать и молить Бога, чтобы Он открыл вам. К тому же об этом было нами сказано нечто и тогда, когда я рассуждал с вами о перемене его имени, и почему он, носивший имя Савла, был назван Павлом; если же вы забыли, то справившись в той книге, узнаете все это. Теперь же по порядку будем продолжать свою речь, и заметим, как он снова показывает, что случившееся с ним не было делом человеческим, но что Бог устроил все относительно его по особенному промышлению.

«… И призвавший благодатью Своею» (и призвавый благодатию Своею). «Бог, — говорит он, — призвал его за его добродетель». «Он есть Мой избранный сосуд, — сказал Он Анании, — чтобы возвещать имя Мое перед народами» (Сосуд избран Ми есть пронести имя Мое пред языки и царьми) (Деян 9:15), то есть, «он способен для служения и совершения великого дела». Такую причину призвания его указывает (Бог); сам же (апостол) везде приписывает все благодати и неизреченному человеколюбию Божию, говоря так: «Но я помилован не потому, что я способен был или достоин, но для того, чтобы во мне Он показал все долготерпение в пример тем, которые будут веровать в Него в жизни вечной» (1 Тим 1:16). Видишь ли высоту смирения? «Для того я, — говорит он, — и помилован, чтобы никто не отчаивался, после того, как худший из всех людей удостоился человеколюбия Божия». Ведь именно это хочет показать он словами: «для того, чтобы во мне показал все долготерпение в пример тем, которые будут веровать в Него».

16 открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью,

А Христос в одном месте говорит: «Никто не знает Сына, кроме Отца, и никто не знает Отца, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф 9:27). Видишь ли, что и Отец открывает Сына, и Сын Отца? Тоже самое происходит и по отношению к славе. Сын прославляет Отца и Отец Сына: «Прославь Меня, — говорит Он, — чтобы и Я прославил Тебя»; и еще: «как Я прославил Тебя» (Ин 17:1–4). Но почему Он не сказал: «явить Сына Своего мне», но — «во мне»? Для того, чтобы показать, что он не только чрез слова узнал то, что относилось к вере, но и преисполнился Духа Святого, потому что, когда откровение озарило его душу, он имел в себе говорящим и Христа.

«… Чтобы я благовествовал Его язычникам» (да благовествую Его во языцех). Не только самое обращение его к вере, но и призвание (к апостольству) было делом Божиим: «Ведь Он открыл мне Себя с тою целью, чтобы я не только познал Его, но возвестил о Нем и другим». И он не сказал просто — «другим», но: «чтобы я благовествовал Его язычникам» (да благовествую Его во языцех), уже этим самым предуготовляя немалое основание для своей защиты именно от самого происхождения учеников. Ведь для него не одинаково являлось необходимым проповедовать иудеям и язычникам.

«… Я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью» (абие не приложихся плоти и крови). Здесь он указывает на апостолов, называя их по естеству. Но если он говорит это и о всех людях, мы не противоречим и этому.

17 и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск.

Если кто будет рассматривать эти слова в отдельности, может подумать, что они исполнены великого хвастовства и совершенно не согласны с духом апостольским. В самом деле, решать что-нибудь самому с собою и никому не открывать своих мыслей — может быть принято за гордость. «Видал ли ты, — сказано, — человека, мудрого в глазах его? На глупого больше надежды, нежели на него» (Видех мужа, непщевавша себе мудра быти, упование же имать безумный паче его) (Притч 26:4, 12); и: «Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!» (горе, иже мудри в себе самех и пред собою разумни) (Ис 5:21); и сам (Павел) говорит: «не мечтайте о себе» (не бывайте мудри о себе) (Рим 12:16).

Итак, кто слышал подобные наставления от других и сам учил тому же других, не мог, конечно, впасть в такое самомнение, — не только Павел, но и какой-нибудь (простой) человек. Но, как я сказал, это изречение, будучи рассматриваемо в отдельности, может ввести в сомнение и поколебать некоторых из слушателей; если же мы приведем причину, по которой это было сказано, то все будут рукоплескать и удивляться сказавшему. Итак, сделаем это. Ведь не должно рассматривать отдельно взятые слова, так как это повлечет за собою много погрешностей; равным образом не должно исследовать и отдельно взятого изречения, но необходимо обращать внимание на намерение пишущего. И в наших разговорах, если мы не будем употреблять этого способа и доискиваться истинной мысли говорящего, то мы возбудим много недоразумений, и весь смысл речи извратится. Да и что говорить о словах, когда и в делах, раз мы не будем следовать этому правилу, все придет в совершенный беспорядок? В самом деле, и врачи режут тело и рассекают некоторые кости, но то же самое делают часто и разбойники. Какое же было бы несчастье, если бы мы не могли отличить разбойника от врача! Равным образом, человекоубийцы и мученики, предаваемые мучительной смерти, претерпевают одинаковые страдания, но между теми и другими несомненно великое различие. Если же мы не будем соблюдать указанного правила, если будем исследовать одни только дела, не принимая во внимание намерения делающих, то мы не будем в состоянии видеть указанного различия, но назовем человекоубийцами и Илию, и Самуила, и Финееса, а Авраама назовем, пожалуй, и детоубийцею. Исследуем же мысль Павла, с какою он написал эти слова; узнаем цель его и то, каковым он являлся всегда по отношению к апостолам, — и тогда узнаем, с каким намерением он сказал это. Конечно, как это, так и предыдущее он сказал не для того, чтобы восхвалить себя, — как, в самом деле, мог он это сделать, когда и сам себя подвергал проклятию (ст. 8)? — но затем, чтобы повсюду сохранить безопасность Евангелия. Так как разрушавшие Церковь говорили, что нужно следовать тем апостолам, которые не запрещают этого, а не Павлу, который это запрещает; а благодаря этому незаметно проникало иудейское заблуждение; то он вынужден был решительно восстать против этого, не думая говорить что-либо худое об апостолах, но желая низложить гордость несправедливо возносящихся. Вот почему он и говорит: «я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью» (не приложихся плоти и крови). И было бы крайней нелепостью, если бы тот, кто научился от Бога, стал бы советоваться еще с людьми. Кто получает учение от людей, тот вполне справедливо и опять прибегает к советам людей; но тот, кто удостоился того божественного и блаженного слова и научился всему от Того, Кто владеет самым сокровищем мудрости, для чего стал бы еще советоваться с людьми? Такой человек по справедливости должен не учиться у людей, но учить людей. Итак, он сказал эти слова не по гордости, но чтобы показать достоинство своей проповеди. «И не пошел, — говорит он, — в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам» (ниже взыдох к первейшим мене апостолом). Так как они говорили, что прочие (апостолы) были и старше его, и призваны прежде его, то поэтому, говорит, он и не пошел к ним. Если бы ему нужно было вступить в соглашение с ними, то Открывший ему слово проповеди повелел бы ему сделать и это.

Итак, что же, он не ходил туда? Конечно, ходил, и не просто, но чтобы узнать нечто от них. Кода же? Когда в городе Антиохии, обнаружившем с самого начала великую ревность к Церкви, возникло недоумение о том же предмете, о котором и мы теперь рассуждаем, и (апостолы) хотели узнать, нужно ли обрезывать уверовавших из язычников, или же совсем не следует принуждать их подвергаться тому. Тогда сам Павел и Сила ходили (в Иерусалим). Как же в таком случае он говорит, что не ходил и не советовался? Во-первых, потому, что он не по своей воле ходил туда, но был послан другими; а во-вторых, не для того, чтобы учиться, но чтобы убедить других. А сам он с самого начала держался того мнения, которое впоследствии утвердили и апостолы, — именно, что не должно обрезываться; но так как они до сих пор не считали его достойным доверия и более слушались тех, которые находились в Иерусалиме, то он и ходил туда, не для того, впрочем, чтобы самому узнать что-нибудь большее, но чтобы убедить противников, что и находящиеся в Иерусалиме согласны с этим. Таким образом, он с самого начала видел, что нужно делать, и не имел никакой нужды в учителе; и в том, что апостолы имели утвердить после долгого рассуждения, он непоколебимо был утвержден свыше еще прежде их рассуждения. Лука, изъясняя это, сказал, что у Павла было большое и продолжительное состязание с ними по этому предмету еще прежде путешествия его в Иерусалим (Деян 15:2). Но так как братьям угодно было узнать об этом (и от остальных апостолов), то он и пошел туда, для них, а не для себя. Если же он говорит: «и не пошел» (ниже взыдох), то в объяснение этих слов можно сказать то, что он не ходил туда и в начале своей проповеди, да и тогда, когда ходил туда, ходил не для того, чтобы учиться. Ведь именно на обе эти мысли указывает он в словах: «не стал тогда же советоваться с плотью и кровью» (абие не приложихся плоти и крови). Он не сказал просто: «не стал советоваться» (не приложихся), но — «тогда же» (абие). Если же после ходил туда, то не за получением чего-нибудь.

«… А пошел в Аравию» (но идох во Аравию). Смотри, какая пламенная душа! Он старался занять страны еще не возделанные и остававшиеся в диком состоянии. Если бы он оставался вместе с апостолами, не имея ничего, чему бы от них научиться, то остановилось бы дело проповеди, тогда как им надлежало везде распространять учение. Вот почему этот блаженный, пламенея духом, тотчас же приступил к делу учения людей не наученных еще и диких, избрав жизнь многотрудную и сопряженную со многими опасностями.

И смотри, какое у него смирение! Сказав: «пошел в Аравию» (идох во Аравию), он прибавил: «и опять возвратился в Дамаск» (и паки возвратихся в Дамаск). Он не говорит ничего ни о своих подвигах, ни о том, кого и скольких он научил, между тем как тотчас по крещении обнаружил такую ревность, что смутил иудеев и возбудил к себе такую ненависть как в них, так и в язычниках, что они подстерегали его и хотели умертвить; а этого не случилось бы, если бы он не приобрел великого множества верующих. Так как они были побеждены учением его, то им и оставалось только обратиться к убийству, а это было ясным доказательством победы Павла. Но Христос не попустил ему умереть, сохраняя его для проповеди. И несмотря на это, он ничего не говорит об этих своих подвигах, а потому все, что он ни говорит, он говорит не из честолюбия и не для того, чтобы его считали бóльшим в сравнении с другими апостолами; а равно и не потому, чтобы он огорчался тем, что его унижают пред ними, но из опасения, чтобы отсюда не произошло какого-нибудь вреда для проповеди. Ведь он сам называет себя и извергом, и первым из грешников, и последним из апостолов, и даже недостойным такого названия (1 Кор. 15:8–9; 1 Тим 1:15); и это говорит тот, кто потрудился больше всех, — что является особенным доказательством его смирения. В самом деле, кто, не признавая за собою ничего доброго, говорит о себе смиренно, тот, конечно, благоразумен, но его нельзя назвать смиренным; кто же, несмотря на столько венцов, говорит о себе так, тот умеет быть скромным.

«… И опять возвратился, — говорит он, — в Дамаск» (и паки возвратихся в Дамаск). И как много, по всей вероятности, он совершил там! Об этом городе он говорит, что этнарх (областной правитель) царя Ареты стерег этот город, желая схватить блаженного (2 Кор 11:32); а это служило самым явным доказательством того, что он весьма сильно нападал там на иудеев. Но здесь он ничего не говорит об этом, да и там он не упомянул бы об этом, если бы не видел, что в то время самые обстоятельства требуют этого рассказа; но умолчал бы точно так же, как и здесь: говоря о том, что он приходил и ушел, он ничего более не говорит о том, что было там.

18 Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать.

Что может быть смиреннее подобной души? После столь великих и столь многих подвигов, не имея никакой нужды в Петре, ни в его слове, но будучи равночестен ему, — больше ничего не скажу пока, — он все-таки приходит к нему, как бы к большему и старейшему, и причиною путешествия туда указывает только то, чтобы увидеться с Петром. Видишь ли, как он воздает прочим апостолам должную честь и не только не считает себя лучше их, но даже и не равняет себя с ними? И это ясно видно из предпринятого им путешествия. В самом деле, подобно тому как в настоящее время многие из наших братий отправляются к святым мужам, точно так же и Павел потому же расположению ходил тогда к Петру, но только с гораздо большим смирением. В настоящее время предпринимают путешествия для пользы, а блаженный (Павел) отправился не для того, чтобы чему-нибудь научиться и не для исправления какой-нибудь своей погрешности, но исключительно ради того, чтобы видеть (Петра) и почтить его своим присутствием: «видеться, — говорит он, — с Петром» (соглядати Петра). И не сказал — «видеть Петра», но «видеться (ιστορήσαι) с Петром» (т. е. узнать его), как обыкновенно говорят люди, рассматривающие великие и знатные города. Так он считал достойным особенного старания и одно то, чтобы видеть этого мужа. То же самое ясно показывают и дела его. Действительно, когда он пришел в Иерусалим после того, как обратил многих из язычников и совершил такие дела, каких не совершил никто из других (апостолов), после того, как обратил Памфимлию, Ликаонию, народ Киликийский и всех живущих в этой части земли и привел их ко Христу, — он сначала приходит к Иакову с великим смирением, как бы к старшему и почтенному большею честью. Затем он выслушивает его советы, и притом противные тому, что сам он говорит теперь. «Видишь ли, брат, — сказал (Иаков), — сколько тысяч уверовавших иудеев. Но остриги себе волосы и очистись» (Деян. 21:20–24), — и он остригся и совершил все иудейские обычаи. Там, где не было вреда для благовестия, он являлся уступчивее всех; где же он видел, что от уступчивости произойдет для некоторых вред, он не пользовался этим преизбытком смирения, потому что это уже не значило бы быть смиренным, но губить и развращать наставляемых.

«… И пробыл у него дней пятнадцать» (И пребых у него дний пятьнадесять). Предпринятое путешествие (ради Петра) было доказательством великого уважения к нему (Павла), пребывание же в течение стольких дней показывало дружественное расположение и искреннюю любовь их между собою.

19 Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня.

Смотри, какое великое расположение имеет он к Петру: ради него он предпринял путешествие, у него и пребывал. Говорю же об этом я так часто и желаю сохранить это у вас в памяти для того, чтобы, когда вы услышите слова, произнесенные, по-видимому, против Петра, никто из вас не подозревал апостола. В предупреждение этого он и сам говорит о посещении Петра, чтобы, когда он скажет: «я противостал Петру» (2:11), никто не считал этих слов проявлением вражды и соревнования; и действительно, он почитает этого мужа и любит больше всех. Ведь и в Иерусалим пришел он, по его словам, не ради кого-нибудь другого из апостолов, но единственно ради него. «Другого же из Апостолов я не видел, — говорит он, — кроме Иакова, брата Господня» (Иного же от апостол не видех, токмо Иакова). «Видел, — говорит, — но не учился у него ничему». Но заметь, с каким почтением наименовал он и этого. Не сказал он просто — «Иакова», но прибавил и достославное наименование его — «брата Господня», — так он был чужд какой бы то ни было зависти! Если бы он хотел только указать на того, о ком говорил, то мог бы сделать это понятным, употребив другой отличительный признак, и назвать его сыном Клеопы, как сказал и Евангелист (Ин 19:25). Однако он не сказал так, но так как считал почетные наименования апостолов и своими наименованиями, то, как бы превознося себя самого, так величает и его. Ведь он не назвал его так, как я сказал, но как же? Братом Господним. Хотя он и не был на самом деле братом Господним по плоти, но лишь считался таковым, однако и это не остановило (апостола) признать достоинство этого мужа. Да и во многих других местах он показывает, что был расположен ко всем апостолам так искренно, как ему было прилично.

Ответьте на вопросы

Что нового вы узнали/поняли из толкований?

Чему это вас научило?

Подведите итоги

Что важного вы получили при чтении и размышлении над отрывком, при ответах на вопросы и чтении толкований?

Чему вы научились благодаря размышлению над отрывком, ответам на вопросы и чтению толкований?

Ответить на вопросы, поделиться своими размышлениями можно в комментариях

Данный материал подготовила

Татьяна Зайцева

Поделиться в соцсетях

Подписаться на свежие материалы Предания