Святитель Филарет Московский и библейская традиция
Доклад председателя ОВЦС МП митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла на Филаретовском вечере в Московской Духовной академии 2 декабря 2005 года
Личность святителя Филарета является одной из немногих в русском богословии XIX века, которые тесно связаны с богословской традицией Древней Церкви. Наиболее ярко эта связь проявилась в отношении Московского митрополита к Священному Писанию. Действительно, Отцы древней Церкви в своем богословском творчестве преимущественное внимание уделяли изъяснению Священного Писания и для своих современников отцы были в первую очередь экзегетами. Систематическое изучение святоотеческих произведений в рамках богословской школы несколько изменило наше представление о пропорциях богословских жанров, которые использовались Отцами. Если изучать Отцов по учебникам, то создается впечатление, что они первостепенное значение придавали полемике с различными ересями и на этом было сконцентрировано все их внимание. Между тем, из всех жанров письменности больше всего Отцами был востребован жанр экзегетический. Если подсчитать, как в святоотеческой письменности соотносится количество экзегетических и полемических произведений, то в большинстве случаев преимущество будет за первыми, то есть за экзегетическими.
При этом важно отметить, что Отцы занимались экзегезой не ради, так сказать, чистой науки, но ради назидания народа Божия. Их экзегетическая деятельность всегда имела пастырское измерение, никогда не была абстрактной, оторванной от жизни Церкви. В рамках экзегезы Отцы решали и различные богословские проблемы, которые вставали перед Церковью. Святоотеческое богословие по сути основывалось на истолковании Священного Писания, было церковным комментарием к Священному Писанию. И именно поэтому святоотеческая письменность является ядром предания Церкви. Какой бы святоотеческий текст мы ни взяли, в нем всегда будут содержаться ссылки на Священное Писание. И не просто ссылки, но глубокая интерпретация того или иного библейского речения. То же относится к составленным Отцами богослужебным текстам, которые буквально сотканы из слов Священного Писания и наполнены библейскими образами. Истолкование Священного Писания было для Отцов универсальным методом, с помощью которого они решали любые задачи, встававшие перед Церковью: пастырские, богословские, нравственные, общественные. Священное Писание было для них главным источником литургического вдохновения. Вся святоотеческая письменность в той или иной мере носила экзегетический характер.
В эпоху, когда жил святитель Филарет, святоотеческое наследие уже не воспринималось как экзегетическое, в первую очередь опирающееся на Священное Писание. Оно изучалось как самостоятельная дисциплина, имеющая определенную, значительную связь со Священным Писанием. Этот подход к святоотеческой традиции и святоотеческой письменности можно назвать неким разрывом, постигшим нашу богословскую науку в то время. Однако святителю Филарету удалось преодолеть этот разрыв и разрушить средостение, которое воздвигалось между Священным Писанием и святоотеческим богословием в рамках школьного богословия, сформировавшегося под сильнейшим влиянием западной схоластической традиции, присущей Киево-Могилянской школе и унаследованной впоследствии Петербургскими и Московскими духовными школами. Он сумел восстановить тесную связь между одним и другим – не поверхностную связь, которая безусловно признавалась богословами того времени, но связь внутреннюю. Святитель Филарет вернул богословию его экзегетический характер. Он сам богословствовал, истолковывая Священное Писание. Писание стало для него точкой опоры в его богословских размышлениях. Неслучайно среди всех его текстов наиболее насыщенным с богословской точки зрения является толкование на книгу Бытия («Записки, руководствующие к основательному разумению на книгу Бытия, заключающие в себе и перевод сия книги на русское наречие», Москва, 1816). Кроме этого фундаментального богословско-экзегетического произведения, святитель Филарет составил лекционные конспекты по курсу Священного Писания Ветхого Завета, а также следующие экзегетические опыты: «Опыт изъяснения псалма 67», «Начертание церковно-библейской истории», «Дух премудрости. Премудрый Соломон 7, 22-23», «Изъяснение 53 главы пророчества Исаии об Иисусе Христе», «Письмо о грехопадении прародителей», «К вопросившему о значении слов книги Бытия (3, 22) “Се Адам бысть яко един от Нас”». Итак, святитель Филарет не довольствовался изучением святоотеческого наследия как такового, но посчитал необходимым обратиться к источнику этого наследия – Священному Писанию. Это ставит его в один ряд с великими Отцами древности, по точному замечанию протоиерея Георгия Флоровского: «Как богослов и учитель Филарет был прежде всего библеистом. В проповедях своих он прежде всего толкователь Слова Божьего. На священное Писание он не только ссылается, в доказательство, в подтверждение или опровержение, – он исходит из священных текстов». Сам святитель Филарет называл Священное Писание «единым чистым и достаточным источником учения веры».
Истолковывать Священное Писание Святителя Филарета понуждала необходимость донести смысл библейских текстов до сознания его паствы, сделать их более понятными. Этим были продиктованы и его старания по переводу Священного Писания на понятный народу язык. Святитель Филарет стал вдохновителем этого важного для жизни Церкви дела. Попечения святителя Филарета о русском переводе Священного Писания были связаны с его участием в деятельности библейского общества, членом которого он был с самого момента основания общества в 1812 году и вплоть до его запрещения в 1826 году. С 1814 года он был директором общества, а с 1816 года – вице-президентом. Для библейского общества святитель Филарет перевел на русский язык Евангелие от Иоанна. Ему было поручено наблюдение над изданием первой славяно-русской билингвы Четвероевангелия, вышедшей в Санкт-Петербурге в 1819 году. Он сам подбирал для нее шрифт и его подпись стояла под предисловием к 3-му изданию Евангелия. Он же написал предисловие к русскому переводу Псалтири, вышедшему в свет в 1822 году и выполненному протоиереем Герасимом Павским. В 1823 году был издан полный текст Нового Завета на русском языке, который святитель Филарет снабдил своим предисловием. Ему также принадлежат «Таблицы чтений из Священного Писания, церковной и гражданской печати», выпущенные в Санкт-Петербурге в 1819 году и предназначенные для учебных целей.
Активная деятельность библейского общества, в которой святитель Филарет играл ключевую роль, вызвала отрицательную реакцию в некоторых церковных и светских кругах. С особо резкой критикой деятельности общества выступили архимандрит Фотий (Спасский) и митрополит Серафим (Глаголевский). В результате библейское общество было закрыто, а переводческая деятельность хотя и не прекратилась окончательно, однако значительно замедлилась и приобрела частный характер. Над переводами Священного Писания Ветхого Завета в частном порядке продолжили трудиться протоиерей Герасим Павский и архимандрит Макарий (Глухарев), оба имевшие тесную связь с митрополитом Филаретом. Однако сам святитель в этот период занимал скорее осторожно-выжидательную позицию. В 1841 году он принял участие в работе специальной комиссии под председательством обер-прокурора Святейшего Синода Протасова, которая изучала перевод Павского и вынесла в его адрес осуждающий вердикт. В результате дальнейшее распространение сделанного Павским перевода было признано вредным и большая часть его экземпляров уничтожена. Критике со стороны Святейшего Синода, в котором святитель Филарет занимал ключевое место, подверглась и деятельность архимандрита Макария (Глухарева).
Лишь в 1856 году в Святейшем Синоде вновь был поднят вопрос о переводе Библии на русский язык, и важную роль в этом сыграл святитель Филарет. Ему содействовали Санкт-Петербургские митрополиты Григорий и Исидор. Противником русского перевода Священного Писания выступил Киевский митрополит Филарет (Амфитеатров), выдвинувший против него ряд тезисов. В ответ на эти тезисы святитель Филарет (Дроздов) составил записку с апологией русского перевода. Он, в частности, указывал, что «Православная Российская Церковь не должна лишать православный народ чтения слова Божия на языке современном, общевразумительном, ибо такое лишение было бы несообразно с учением святых отец и духом Восточно-Кафолической Церкви, с духовным благом православного народа». Что касается библейского общества, то святитель Филарет назвал запрещение его плодом недостойных интриг, клеветы и «выдумок». Деятельность по переводу Священного Писания на русский язык была возобновлена и в конечном итоге увенчалась в 1876 году первым полным Синодальным изданием русской Библии – так называемым «Синодальным переводом».
Безусловно, в деятельности святителя Филарета можно усматривать непоследовательность: одно время он всячески поддерживал труды по переводу Священного Писания на русский язык, а в другое время отходил от них и даже им препятствовал. Однако мы не должны спешить с какими-либо обвинениями в адрес святителя. Он, во-первых, исходил в своей деятельности из пастырской целесообразности. Он не был ученым-библеистом кабинетного образца, не был кабинетным экзегетом, но пастырем, который доносил слово Божие с амвона, в назидание народа Божия. Он желал, чтобы такое дело, как перевод Священного Писания, не отрывалось от жизни Церкви, но совершалось в лоне Церкви, было тесно с нею связано. Этим, по-видимому, можно объяснить его колебания в отношении данного проекта и, в частности, переводческих усилий протоиерея Павского и архимандрита Макария. Во-вторых, мы не должны оценивать деятельность святителя Филарета с точки зрения современной эпохи. Для нас иметь Священное Писание на народном языке является делом совершенно естественным, ни у кого не вызывающим сомнений, и даже необходимым. Между тем во время, когда жил святитель Филарет, Священное Писание в переводе на русский язык вовсе не было самоочевидной необходимостью. Эта идея еще не получила рецепции в рамках Русской Церкви. Ее нужно было доказывать, в ней необходимо было убеждать очень и очень многих – начиная с архиереев и чиновников Священного Синода и заканчивая духовенством, монашескими кругами и, наконец, самим народом, который зачастую не осознавал потребности читать и разуметь Священное Писание. В первую очередь потому, что люди хорошо знали славянский язык, понимали славянский текст гораздо лучше, чем наши современники. Иными словами, чтобы пойти на создание перевода Священного Писания на русский язык, нужно было восстать против целой системы убеждений, а лучше сказать – предубеждений, имевших самое широкое распространение. В том, что для нас наличие Священного Писания на русском языке кажется совершенно естественным, есть значительная заслуга святителя Филарета. В его же время отношение к этому было другим, и требовалось большая смелость и духовное дерзновение, чтобы восстать против привычек, поддерживаемых механизмами государственно-синодальной бюрократии.
В связи со сказанным я хотел бы подчеркнуть еще одну важную черту облика святителя Филарета – дерзновение. Действительно, святость обладает свойством иметь дерзновение. Святость вовсе не означает слепой приверженности всему, что установилось, и, конечно, святость далека от того, чтобы сакрализировать человеческие привычки. Святость позволяет человеку глубоко и искренне переживать то, что является Преданием Церкви, достигать корней этого Предания и в случае необходимости творчески адаптировать нормы Предания к современности – исходя из духа Откровения, которым живет Церковь. Дерзновение, которое несет с собой святость, характеризовало Отцов Церкви. Многие богословские формулировки и концепции, которые стали частью церковной Традиции, изначально были вызовом для современников. Такие богословские понятия как «единосущие», «ипостась», «природа» и так далее были в свое время новшествами, сомнительными с точки зрения привычного богословского языка. Тем не менее, Отцы, наделенные даром богословского прозрения и духовного дерзновения, свойственного святости, шли наперекор сформировавшимся в их время привычкам и вводили в богословский обиход новые термины, новые понятия, если требовалось лучше выразить ту истину, которая им как духоносцам открывалась. Подобное дерзновение было характерно и для святителя Филарета – ему действительно открывалось то, что не открывалось его современникам. Это также подчеркивает близость святителя к Отцам древней Церкви, позволяет говорить о единой духовной парадигме. Отцы – это не просто авторитетные церковные писатели. Непременным атрибутом отца Церкви является умение заглянуть в будущее, умение предвидеть то, что далеко не всегда понимали его современники.
Богословское дерзновение святителя проявилось в его содействии и покровительстве проекту перевода Священного Писания на русский язык. Святитель Филарет по сути способствовал формированию нового отношения к тексту Священного Писания – близкого к тому, что существовало в древней Церкви. Благодаря его трудам, Священному Писанию был возвращен первоначальный смысл – источника церковного богословия, богослужения, норм для повседневной и общественной жизни.
Часто случается, что дерзновение, присущее святости, не всегда принимается современниками. Человека, движимого Духом Святым, далеко не всегда понимают и не всегда принимают даже его собратья. Его суждения и оценки могут оказаться столь неожиданными для современников, что ему бывает тяжело избежать обвинений в различных отклонениях от Православия, между тем как понимание этим человеком Православия бывает глубже, чем у его обвинителей. Так и у святителя Филарета – мужа духоносного – было множество обвинителей и хулителей. Его считали масоном и тайным протестантом, называли «якобинцем в богословии» и «карбонарием». Архимандрит Фотий (Спасский) – гонитель библейского общества – заявлял, что своей деятельностью и сочинениями Филарет «не сделал православной Церкви и вере никакой пользы, кроме услуг нововведениям и неправославию и всему, что угодно было тайному обществу».
Мне личность святителя Филарета напоминает его более раннего современника, жившего на Афоне – преподобного Никодима Святогорца. Преподобный Никодим за свое участие в колливадском движении и, в частности, попытки возродить древнюю практику частого причащения Святых Христовых Таин был также гоним и обвинялся в самых нелепых грехах и различных ересях, связанных с якобы неправославным пониманием Евхаристии. Между тем он имел дерзновение говорить о древней церковной традиции частого участия в Евхаристии – традиции, которая в его время была изрядно забыта и казалась для его современников, путавших Традицию Церкви с установившимися обычаями, неким нововведением. Однако последующая история показала, что преподобный Никодим был прав, и его взгляды получили рецепцию в Церкви. Также время доказало правоту святителя Филарета. Его перевод Священного Писания на русский язык был авторизован Русской Церковью и стал известен как Синодальный. Более того, можно смело сказать, что этот перевод сыграл важную роль во всей последующей истории Русской Церкви. Не появись он в свое время и не получи распространения среди народа, возможно, катастрофа, постигшая Русскую Церковь в XX веке, произошла бы раньше и имела более пагубные последствия для ее жизни. Писание в переводе на русский язык промыслительным образом стало мостом, который позволил вернуться в лоно Церкви многим, кто отошел от нее за годы гонений и утратил навыки чтения и понимания текстов на церковно-славянском языке. Так даже сейчас, спустя многие годы после эпохи святителя Филарета мы ощущаем его вклад в дело возрождения духовности в нашей стране и обращения народа к вере своих Отцов. Вся последующая история Русской Церкви, в том числе печальные ее страницы, доказали правоту московского митрополита, который в силу своей святости сумел заглянуть в будущее и которого далеко не всегда понимали его современники.
Пример святителя Филарета стал источником вдохновения и для многих церковных деятелей и новейшего периода нашей церковной истории. Так, его почитателем был Святейший Патриарх Алексий I (Симанский). На него в своей деятельности старался равняться митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов). Но и сегодня образ Московского святителя является притягательным для многих в нашей Церкви – и иерархов, и богословов, и священников, которые видят в митрополите Филарете проницательного вдохновенного церковного деятеля, глубокого богослова, опиравшегося на святоотеческую традицию не только в богословствовании, но и в своем дерзновенном пастырском служении.
Источник — архив официального сайта Московского Патриархата
